В 1980-х — 1990-х гг. Австралия наряду с Китаем, Южной Кореей, Гонконгом и Вьетнамом стала одним из «поставщиков» талантов на голливудскую землю: простые, искренние, не испорченные славой и властью австралийцы стали той необходимой, той новой кровью, в которой Голливуд нуждался как никогда раньше.
Ментальность определяется многими категориями и параметрами, в том числе климатом, местностью и традициями — отсюда эпические масштабы деятельности неголливудских режиссеров; шокирующая откровенность азиатских актеров и экзотическая тематика, своего рода привет родине. В случае с Базом Лурманом, например, привет Австралии и верность всему, что с ней связано.
Лурман соединил в себе актера, сценариста и режиссера. Смесь получилась интересной и самобытной. Его фильмы, хотя их количество не сравнить с фильмографией ведущих мировых режиссеров, всегда представляют собой неожиданное и захватывающее зрелище, которому свойственны чисто «австралийские» штучки — юмор, размах и камерность одновременно, язык, актеры, темы и сюжеты, акценты и точки зрения… Атмосфера театра и трепетное, не кинематографическое отношение к зрителю.
«Баз» звучит гордо
Марк Энтони не оправдал ожиданий отца, База Лурмана, связанных с большим спортом и участием в крупнейших соревнованиях: он занимался в отцовской студии бальными танцами в детстве и юности, однако после развода родителей покончил с этим, переехал в Сидней, периодически участвовал в театральных постановках Джона Дуигана и поступил в Австралийский национальный институт драматического искусства.
На тот момент богатый опыт драматической игры у Лурмана, безусловно, был. С младых ногтей он околачивал груши в малом любительском театре отца и был очарован сказочной реальностью происходящего на сцене. Поступив в институт, Марк продолжил играть в студенческих театральных постановках, начал писал сценарии и пьесы, для чего и взял псевдоним «Баз Лурман» — в честь отца. Но с нелепыми опытами актерской самодеятельности и профессиональным танцорским прошлым он порвал окончательно и бесповоротно.
Да здравствует режиссер!
Полагаясь на собственный инстинкт, нежели на то, что ему говорили преподаватели, Лурман больше практиковался, играл в студенческих антрепризах в 1981 – 1985 гг. и склонялся сменить профессию. Все вышло так, как Баз и планировал. Актерствовал он недолго, куда дольше вынашивал амбициозный и дерзкий замысел своего первого сценария и — соответственно — первой игровой постановки. Она получила название “Strictly ballroom” (1986, «Строго на танцевальной площадке»), и была посвящена тому миру, который Баз прекрасно знал — миру бальных танцев, тренировок, соревнований, фигур, шагов, музыки, сплетен и интриг.
Чтобы все было на самом высоком профессиональном уровне, Лурман не стал мелочиться: для получасовой пьесы он создал свою труппу «Компания, которой 6 лет», сам занимался с актерами, сам показывал па, сам играл. Хорошую подготовку вкупе с необычной темой и ее решением заметили и критики, и зрители еще во время премьеры в том же 1986 году. Судьба пьесы была решена: она стала хитом, а труппа Лурмана с постановкой объездила всю Австралию.
Позже Лурман переработал студенческий сценарий для кинематографа и в 1992 году взорвал зрительные залы Каннского кинофестиваля первой в своем роде абсурдной ретро-мега-постмодернистской театрально-кинематографической картиной.
Дзеффирелли по-австралийски
Хотя ни итальянцем, ни партизаном, ни любимцем Висконти, ни, тем более, незаконнорожденным сыном Баз Лурман не был, все же его можно назвать австралийским Франко Дзеффирелли. Несмотря на очевидную разницу в биографии, двух режиссеров роднит поистине итальянская страсть к опере, поклонение «отцу нашему Шекспиру» и ничем не прикрытая увлеченность музыкой и декорациями!
В 1989 году после завершения австралийского театрального тура с «Компанией, которой 6 лет» Баз Лурман устраивается в Сиднейскую оперу сценографом. В его ведении оказываются постановки оперных спектаклей на одной из самых модных и востребованных оперных площадок мира. Параллельно Лурман занимается мюзиклами и своими собственными сценариями.
Самой первой постановкой молодого режиссера в Сиднейской опере стал спектакль «Данс Холл» (1989), где главное действие разворачивается в конце Второй мировой войны (потом этот опыт Лурман использовал при создании «Австралии»). А вот самой известной — «Богема» Джакомо Пуччини (1990), сценическая версия которой завоевала симпатии строгих ценителей классического искусства. Надо сказать, это удивительный факт — ведь из классического там осталась только музыка и, быть может, певцы, действие же было перенесено железной рукой режиссера в 1950-е годы в Париж (что на 100 лет позже предполагаемых Пуччини событий).
В идейном и практическом плане «Богема» Лурмана возникла не из воздуха: к этому моменту у всех меломанов было своего рода мерило, фильм и постановка «Травиаты» Дзеффирелли, ставшие эталоном в этом роде искусства. Дзеффирелли первый начал снимать фильмы – оперы, Лурман же завершил процесс трансформаций жанров тем, что он по фильму поставил оперу… а не наоборот.
Очевидные переклички с «Травиатой» Дзеффирелли сохранятся и в экранизации «Богемы», которую спустя 3 года закажет Базу Лурману студия «Фокс». Эта связь сделала «Богему» чуть более изощренным и интересным фильмом, по сравнению с обычной оперной картиной, коих в истории кинематографа снято было немало.
Австралийское танго
Под таким названием в российский прокат в 1992 году вышел первый фильм База Лурмана.
На самом деле, оригинал имел название «Строго на танцевальной площадке» (или «Строго по правилам») и был переработанной версией той самой пьесы, которую Баз Лурман ставил со своей труппой на австралийских театральных подмостках в 1986 — 1989 гг. Прежде чем попасть на домашние экраны, фильм был привезен в Канны, где произвел фурор и был номинирован на «Лучший фильм – открытие фестиваля» (для сравнения: в числе фильмов – номинантов был и «Индокитай» с вернувшейся в кинематограф Катрин Денев, получивший Оскара).
Надо сказать, что в картине действительно было чему поразиться даже самым строгим критикам. Несмотря на простоту, откровенную наивность и безыскусность сюжета (девушка-танцовщица влюбляется в юношу-танцора, их семьи против, на носу конкурс бальных танцев, а юноша возьми да придумай новые па, которые вызывают у всех изжогу) «австралийское танго» соединило в себе принципы театральной постановки и музыкального фильма.
Герои ведут себя так, как будто они на сцене; потрясающая операторская работа втягивает зрителя в самую гущу событий. Он забывает, что всего-навсего смотрит фильм, и от бури эмоций его отделяет непроницаемый экран. Декорации, макияж актеров, нарочитая эмоциональность, характерная для театральной сцены, но немыслимая перед камерой, долгие крупные планы, театральные же диалоги, легкий абсурд происходящего — все смешалось в этом фильме. Единственное, чего здесь нет — так это песен: в центре сюжета танец (своеобразный поклон от База младшего — Базу старшему).
Первый опыт постановки игрового музыкально-театрального кино оказался более чем успешным. Те же средства художественной выразительности и операторские приемы Баз Лурман будет использовать в работе над созданием второй и третьей картин так называемой трилогии «Красный занавес».
Леонард + режиссер = Шекспир?
В Сиднейской опере Лурман продолжал работать до своего отъезда в Голливуд, то есть до 1996 года, когда студия «Фокс» и любовь к Шекспиру сотворили чудеса. Режиссера осенило, как именно можно поставить самую печальную повесть на свете, переплюнув самого Дзеффирелли, чей фильм «Ромео и Джульетта» 1968 года с Оливией Хасси и Леонардом Уайтингом стал не просто произведением искусства. Он стал легендой, мифом, мерой всех Ромео и Джульетт, эталоном и единственным в своем роде каноном… После Дзеффирелли снимать фильмы об этой несчастной молодой паре было дурным тоном.
Но не для Лурмана. Во-первых, он перенес действие «Ромео + Джульетта» (1996) из Вероны во Флориду, насытил фильм современными реалиями, близкими и понятными зрителю (то, чего избегал Дзеффирелли). Например, выбрал актеров — Леонардо Ди Каприо, Клер Дейнс, а также Джон Легузиамо, которые никак не походили на классических персонажей, изображенных Дзеффирелли (хотя главный из них, видимо, не случайно носил имя Леонардо).
Во-вторых, режиссер использовал оригинальный саундтрек к картине, который не имеет ничего общего с любовной темой фильма (в отличие, скажем, от Нино Рота, который создал музыкальный шедевр — изящную подделку под музыку средневековья) и является цельным произведением – со своим сюжетом, темой, развитием, завершением.
Наконец, Баз Лурман решил не уходить ни на йоту от текста произведения: несмотря на то, что действие фильма разворачивается в современной Америке, герои разговаривают размеренным ямбом XVI века.
Режиссер добился признания у американских зрителей (что само по себе геройство), отрицательных отзывов критиков и больших кассовых сборов: этого было достаточно, чтобы задуматься о последней части своей музыкальной австралийской трилогии.
Часть третья: Травиата
Либо слава Франко Дзеффирелли не давала Базу Лурману покоя даже после шекспировско-мафиозного фильма «Ромео+Джульетта», либо Лурман считал своим долгом «осовременить» и приблизить к зрителю все самые известные картины итальянского классика. Других видимых причин для создания «Мулен Руж» (2001) нет.
В центре действия — сцена кабаре в Париже, в основе сюжета — постановка пьесы с участием парижского бомонда. Играют, танцуют и уже поют Юэн МакГрегор и Николь Кидман. Жюри Каннского фестиваля (2001) одобрительно кивнуло режиссеру.
Может быть, тому поспособствовали пышные и яркие декорации (только костюмов нашили в количестве 300). Может быть, характерное для фильмов Лурмана отсутствие границ между сценой и зрителем. Может быть, связь с первым фильмом «Строго по правилам», только без той вычурности и абсурда, постановкой «Богемы» Пуччини и … с классической версией «Травиаты» Дзеффирелли. Лурман переработал ее и подал на весьма спорный манер совсем не классического жанра.
«Мулен Руж» стал последним фильмом в трилогии «Красный занавес» База Лурмана. И это неслучайно: «Мулен Руж» — самый совершенный и безупречный мюзикл, в котором Лурман возродил законы американского музыкального фильма, умершего вместе со своими рок-звездами еще в 1960-х гг.
Насколько было необходимо это делать — вопрос второстепенный, однако сам факт, что мюзикл не потерял своего актера и зрителя — весьма значим. С момента выхода на экраны мюзикла началась «Мулен-Руж-мания»: Голливуд стал снимать одно за другим оперное и музыкальное кино, дома мод приглашали Лурмана создать рекламу в виде клипа на «тему Мулен Ружа» с обязательным участием Николь Кидман, появлялись новые мюзиклы на старые темы (например, оскароносные «Чикаго» и «Однажды»), словом, механизм был запущен.
За красным занавесом Лурман сделал все возможное и невозможное. Теперь ему не оставалось ничего, как оставить в стороне бутафорские наряды и заняться серьезным эпическим кино. Например, снять что-либо ура-патриотическое в добром и крепком духе американских фильмов 1930-50-х.
Что он и сделал с поистине австралийским размахом.
Предстояние
«Все что ты есть — это история», — этим лозунгом руководствуются не только братья Михалковы – Кончаловские в российском кино, но и герои новой ленты австралийца База Лурмана.
От бывших мюзиклов в эпохальной драме «Австралия» (2008) осталась только плохо поющая колыбельную «Где-то над радугой» (из «Волшебника страны Оз» с Ритой Хейворт) Николь Кидман. А от национального литературного и кинематографического достояния Америки и Австралии — и вовсе малые крохи. Баз Лурман хоть и творчески, но довольно банально переработал несколько небезызвестных сюжетов, скрестив эпическую картину Маргаретт Митчелл «Унесенные ветром» и роман Колин Маккалоу «Поющие в терновнике». Получилось эпохально и сумбурно.
Однако там, где Лурман не старался сильно быть эпохальным, у него даже что-то получилось. Например, своеобразной находкой режиссера стало ведение повествования в фильме от мальчика-полукровки, который не принадлежал ни одному из миров и потому видел то, что было скрыто от глаз белых и аборигенов.
Остальное же: место действия — Австралия (патетически-пафосные панорамные виды сожженной солнцем земли), время действия — Вторая мировая война (редкие кадры исторической хроники) — в целом, формальное изображение без гениальных открытий. Весьма посредственно. Да и героиня, леди Эшли (Кидман), — смесь южанки леди О’Хара и австралийской простушки Мэгги Клири, — которая борется за собственные земли и жизнь людей, откровенно говоря, не получилась.
Патриотическая американо-австралийская картина вызвала много нареканий со стороны как критиков, так и зрителей, но это не вдохновило австралийца забросить работу или вернуться к операм или мюзиклам, которые у него хорошо получались: «Многие киноведы вообще не поняли «Австралию». И не то чтоб они её не поняли — они возненавидели её и меня, написали, что я «чёрная дыра кинематографа». Что я не должен был снимать этот фильм, и теперь должен сдохнуть».
После Австралии
Однако «подыхать», судя по всему, Баз Лурман не собирался. Видимо поэтому, спустя несколько месяцев после провала в прокате «Австралии» (рекордно короткий для режиссера срок для принятия решений), он объявил о купленных правах на экранизацию «Великого Гэтсби», романа Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда.
Следует сказать, что до Лурмана этот роман выдержал несколько экранизаций и самой удачной киноверсией «Великого Гэтсби», по мнению кинокритиков, была картина, снятая по сценарию Фрэнсиса Форда Копполы (режиссер Джек Клейтон, 1974, в ролях Роберт Рэдфорд и Миа Фэрроу).
С одной стороны, как показывает опыт, экранизации классических произведений (будь то литература или музыка) удаются Лурману лучше, чем творчество в свободном полете. Особенно если действие развивается в Европе первой половине XX века. Ведь именно туда Баз Лурман переносил время своих оперных постановок, мюзиклов, ранних фильмов и многомиллионных рекламных роликов.
С другой же, не может не радовать тот факт, что до Лурмана свою идеальную во всех отношениях версию истории Гэтсби уже сделал Коппола. Есть надежда, что Лурману будет от чего оттолкнуться и что удачно перенять, позаимствовать, использовать или процитировать на уровне движения камеры, ходов в сценарии или даже имени исполнителя главной роли. Например, Роберт или Миа…
