Глубоко интимный фильм, который не хочется ни с кем делить — как главным героям-вампирам не хочется делиться своим плотным, богатым интонациями и взглядами молчанием и разменивать свою бесценную вечность на утомительные разговоры со смертными.
Высказывание Джармуша состоит из странной, все больше похоронной музыки, бархатного шуршания средневековых тканей, шороха ковров и шипения иголки проигрывателя, скользящей по бороздам треков «золотого времени» расцвета цивилизации «зомби» — 1950-1960 годов. Оно расцвечено цитатами из Марло и Марко, Шекспира и романтиков, Эйнштейна и блюзовых гитаристов.
Два героя — Адам и Ева, две цивилизации Запад и Восток (Детройт и Танджер), два цвета — белый и черный, два направления — внутрь и вовне… — музыка и литература, женское и мужское — две стихии, наконец, заполняют собой экран.
Крупные кадры, медленное движение камеры, как медленное дыхание истощенных и утонченных героев, затягивают. Ритм гитары или гонга алмазного карлика, звезды, что по вампирской легенде сияет в 50 световых годах от земли, похож на сердечный ритм. Все вместе погружает сознание зрителя в полунаркотический сон, тяжелый, глубокий и многоуровневый. Выход из него — острый и неожиданный, как неприятное и вынужденное пробуждение.
